Все шло хорошо до тех пор, пока меня кто-то не шлепнул по заднице. Хамство! Такого я совсем и не ожидал. Причем довольно больно. Я открыл рот и заорал что было сил: пусть "этот" знает, что так беспардонно поступать нельзя. Буду орать, пока мне не надоест! Нате, получите...
Вслед за этим я открыл глаза и увидел "этого".
"Этот" улыбался. Я не могу с гарантией сказать, что он улыбался мне, но даже если и мне, то - до лампочки: что ты лыбишься - так не поступают! Я с тобой еще поквитаюсь...
Кстати, о лампочках. Именно поэтому я орать перестал: надо было разобраться в обстановке. Здесь я был впервые, поэтому я все замечал. Так вот о лампочках. Во-первых, много света: там лампочки, здесь лампочки - зачем, чтоб горели все? - так можно и ослепнуть... Поэкономили бы... Достаточно двух-трех... Во-вторых, зачем лампочки, если на дворе день? Я точно знаю, что день, потому что на часах 1 час и 25 минут. И знаю наверняка, что часы не испорчены. Потому что с тех пор, как я тут появился и открыл глаза, прошло ровно 5 минут, - я видел: цифры менялись на табло над дверью.
И неплохо, если бы здесь подтопили чуток. В этой комнате можно окалеть. Разве так трудно повернуть ручку регулятора кондиционера?! Только и всего, что чуть-чуть повысить температуру... Понятное дело, никто об этом не думает... Ну, я этим займусь... Попозже.
И потом... Что за вид у всех! Ну, неужели нельзя надеть что-то красивое и чистое?! Что это за маскарад? Не обязательно ради меня, - ради себя самих же. А даже если и для меня? Ведь если по-честному, так все они собрались как раз специально ради меня. Чтобы встретить... То есть ситуация в какой-то мере торжественная. А это значит: костюм, галстук... как положено. А они в чем? Особенно "этот", который шлепнул меня. Все на нем мятое, все в пятнах. Он зря думает, что я ничего этого не вижу. Я все замечаю. Все-все... А они все продолжают улыбаться... Я уже вижу, что не мне. Значит, я для них - ноль без палочки. Ну-ка, если я снова открою свой ротик и поору немножко... - У-тю-тю, - два пальца чей-то руки заиграли у меня на животе. Не могу сказать, что это приятно, поэтому заорал погромче. Гляжу на всех их и ору... чтоб мало не показалось. А, наконец-то, прямо к моему лицу чьи-то глаза - красивые такие. И слышу голос... такой приятный:
- Сыночек, родной! - И рука такая теплая и мягкая легла мне на голову.
Я орать перестал и в глаза эти так смотрю. И слышу другой голос:
- Видишь, он тебя послушал, любимая моя!
- Побриться бы мог в такой день - опять заросший, - снова слышу приятный голос.- И смотри, какой ты весь мятый... и в пятнах... Синяки под глазами...
И то верно. Я бы тоже что-нибудь добавил бы... если бы мог говорить. Да не умею еще. Но знаю наверняка: во всем должен быть порядок!
А "этот" поцеловал меня и сказал:
- Спасибо за сына, милая моя! Ну, смотри, как вы похожи - как две капли...
Последние слова я уже почти не слышал: засыпал. Я очень устал: ведь только что родился... Я потом во всем разберусь... когда вырасту!